Лё паам бакаиц
|
|
Не раз летом
לאור השקיעה הדועך,
הלכתי אלייך ועת ארוכה
הקשבתי לקול זמרתך.
"קטן הוא ודל הוא חדרי
ואני בו שרוי ערירי,
קטן הוא ודל הוא חדרי
ואני בו שרוי ערירי".
וחי בי הזכר הזה הנוהר
השקט הזה והרוך,
ומתק העצב אשר זמרתך
ידעה על הנפש לנסוך.
"קטן הוא ודל הוא חדרי..."
ויש כי נדמה לי, עם רדת היום,
בשלוט בי תוגת דמדומים,
עדיין כקדם קולטת אוזני
הלחן ההוא התמים.
"קטן הוא ודל הוא חדרי..."
Леор hашкиа hадоэх,
hалахти элаих веэт арука
hикшавти леколь зимратех.
«Катан hу ведаль hу хадри,
Ваани бо шаруй арири,
Катан hу ведаль hу хадри,
Ваани бо шаруй арири».
Вехай би hазехер hазе hаноhед
hашекет hазе веhарох,
Умэтек hаэцев ашер зимратех
Ядъа аль hанефеш линсох.
«Катан hу ведаль hу хадри…»
Вэеш ки нидмэ ли, им редет hайом,
Бишлот би тугат димдумим,
Адаин кекэдем колэтет озни
hалахан hаhу hатамим.
«Катан hу ведаль hу хадри…»
При свете угасающего заката,
Я шел к тебе и долгое время
Прислушивался к голосу твоей песенки:
«Моя комнатка маленькая и бедная,
И я сижу в ней одиноко».
И живо во мне это звучащее воспоминание,
Эта тишина и эта нежность,
И сладость печали, которую твоя песенка
Умела вызвать в душе.
«Моя комнатка маленькая и бедная…»
И иногда, на исходе дня, мне кажется
Под властью неясной печали,
Что до сих пор, как раньше, мое ухо улавливает
Ту простенькую мелодию:
«Моя комнатка маленькая и бедная…»
